МЕТАФИЛОСОФИЯ

Полностью "МЕТАФИЛОСОФИЯ" набрана специальным редактором научных текстов, и тиражирована может быть только путем переговоров. Фрагмент МСФ «Система в системе систем (СвСС)»,

достаточен для понимания научной парадигмы МСФ.

СИСТЕМА В СИСТЕМЕ СИСТЕМ (СвСС)

Метафизика задания категории.

Введение концепции метасистемной философии (МСФ) в практику научных исследований разрушило монополию финитной евклидианской исследовательской научной программы, учредив ей статус частной. Концепция МСФ игнорирует "защитный пояс" классических геометрических концепций (конкретные исчисления, связанные с евклидианской  программой концепцией МСФ даже не критикуются), заменяя "жесткое ядро" - тривиальные финитные первые принципы - категории геометрии. Этим самым задается метафизика "системы в системе систем" (СвСС) - эффективная метафизика концепции МСФ.

Эта замена идет не по пути изменения или введения новой финитной аксиоматики, основанной на финитнострогих логических приемах определения понятия, а по пути введения метасистемного контекста концепции МСФ - создания устойчивых практик узнавания СвСС как в феноменах математики (геометрических множествах, решениях нелинейных уравнений и т.д.), так и в феноменах - конструктах прикладных теорий (географии, лингвистики, астрофизики).

В связи с этим, предлагается схема контекстуального введения категории СвСС и задания на этой базе эффективной метафизики - как самоорганизации коммуникаций, метасистемной среды для диалога между учеными, способствующему усилению познавательной ценности категории СвСС. Предлагается следующий агоритм введения категории СвСС в научное знание:

во-первых, Анаксимандр ввел понятие «апейрон» - бесконечное как бесконечное множество миров,

во-вторых, Кант ввел термин "вещь в себе"; тем самым он ввел "затравку" определения понятия СвСС;

и, в-третьих, в 1976г мной введено понятие СвСС, которое запустило метасистемный механизм "самоорганизации научного понятия".

Введение методологии СвСС дает:

 - во-первых, описание (пользуясь методами «черного ящика»,  аналогии,  перечислением сходных, по представлениям СвСС, предметных областей, применяя метафоры) способы отождествления (узнавания) различных математических и природных форм как СвСС, с помощью которых можно было бы расширить "затравочное" определение и произвести диверсификацию понятия СвСС на различные области знания, придав этому понятию категориальный статус,

 и, во-вторых, создание на этой базе этих способов массовую научную коммуникацию - стратегию диалога, среду самоорганизации нового понятия.

С середины прошлого века геометрические СвСС-предметы уже были и исследовались, появлялись первые операциональные способы работы с ними, а общего понятия кроме как «вещь в себе» не было. Не было общей методологии, связывающей в целое представление такие, казалось бы, совершенно не корреспондирующие между собой вещи как исследуемая система (объект), исследующая система (субъект), наиболее общая система (НОС), существенная среда (СС), элементная система  (ЭС), атом – «неделимый» и присущие всем этим  системам точки зрения (тезаурусы). Хотя управление современной экономикой путем вычисления различных индексов (например, Доу-Джонса) это ничто иное управление через СвСС-представление модели  мировой экономики. В этом смысле фундаментальный бизнес опередил фундаментальную науку.

С методологический точки зрения представляется важным тот факт, что для введения нового понятия - понятия СвСС  нет необходимости "изобретать" каких-то абсолютно новые формализмы или теории, поскольку метасистемная философия, берущая начало от Анексимандра, старше ответвившихся от нее «измов»: идеализма, материализма и т.д.  Скорее необходим не "открыватель", а "рассматриватель" - внимательно-рассмотритель - вся работа которого заключается в настройке перцептивных схем и возрождению языка объяснения  внимательно рассмотренных предметностей.  Для этого необходимо направить "гештальт" (парадигму) - воспринимающие и интерпретирующие способности научного сообщества на сборку наиболее общего понятия, на распознавание и интерпретацию системных структур в конкретных познавательных контекстах, создавая как устойчивые перцептивные механизмы, так и устойчивые лингвистические коммуникативные практики в науке, заставляя научное сообщество внимательно оценивать давно известные вещи (например – точки, прямые, нуль, бесконечность, различные типы размерностей, парадоксы измерения, множества и т.д.).

Поэтому, СвСС-геометрия не есть очередная  "точная, финитная" геометрическая теория. Это возрожденная от Анаксимандра  концепция, возрожденный  взгляд на хорошо известные вещи, настройка восприятия, позволяющая исследователю адекватно видеть мир.

Тем самым  завершен сильный методологический ход начатый Кантом, переход от некомуникабельного современной  науке "точного финитного" конструктивного монстра, к СвСС - предмету измерения как математики, так и прикладных наук, сконструировав две процедуры отождествления - процедуру отождествления рекурсивных математических "монстров" как СвСС и процедуру отождествления предметов измерения СвСС- концепции и предметов измерения теоретических конструктов прикладных исследований (географии, лингвистики, материаловедения и др.). В этом смысле, вводится цельность представления в разрозненные нагромождения фактов и моделей, создав (предустановив) "СвСС"-гармонию – системный порядок интерпретируемого мира, точнее запустив метасистемный механизм самодостраивания, самоорганизации этого порядка.

После подобного "переключения  внимания" в научном сообществе метасистемно фиксируется познавательная ценность категории СвСС, формируется некоторое "личностное" знание - подразумеваемое знание о СвСС, предающее статус очевидности категории СвСС, создающее контекст СвСС-концепции и снимающее необходимость точного (финитного) определения СвСС.

Если попытаться понять какую роль в какие "языковые игры" играют понятия, то можно заметить, что язык введения категории СвСС не связан напрямую с уточнением и ограничением этого понятия.  Он пытается описать то, что при этом получается, какие интерпретации при этом появляются.

Это становится очевидным при рассмотрении проблем определения СвСС-множества.  В качестве примера можно рассмотреть определение СвСС через понятие резонансного  самоподобия. Любая система, подобно приемо-передатчику принимает и транслирует в окружающую среду только те сигналы, которые соответствуют ее алфавиту, тезаурусу. Причем разрешающая способность тезауруса имеет свои границы ( так для актуального мира скорость не более скорости света, абсолютная  отрицательная температура -273  С, и т.д.). Мы видим вещь, но не видим молекулы, атомы и т.д. из которых это вещь состоит, т.е. не видим ее внутреннюю  структуру, ее внутреннюю жизнь, ее внутреннюю действительность. То есть видим «вещь в себе» снаружи ценой того, что не видим ее изнутри. Чтобы формализовать эту ситуацию для описания СвСС  введем понятия  эндодействительности, т.е. действительности внутри системы, и  экзодействительности – действительности вне системы..

На наш взгляд эндо- и экзодействительности резонансного самоподобие есть фундаментальные предикаты описания категории СвСС. Именно на поиске и интерпретации самоподобия основаны поиск и интерпретация СвСС-структур в конструктах прикладных теорий, о которых речь пойдет далее.

Резонансное самоподобие снимает фетиш абсолютности знания системы-наблюдателя (например, человека), переводя его категорию относительного, указывая при этом, что архиважно для преодоления кризиса современной науки, порядок этой относительности. Так, концепция СвСС обобщает традиционные финитные понятия задания и описания формы - места, границы, ширины, длины, высоты, дихотомий "непрерывное - дискретное", "простое - сложное", определений типа "сложное есть сумма простых частей". Фетиш абсолютности этих понятий просто исчезает. Они теряют смысл обобщенных понятий, перестают работать внутри концепции СвСС как общие понятия, превращаясь в частные случаи.

Например, когда мы говорим в резонансном самоподобии, о том, что часть в каком-то смысле подобна целому, то познавательный статус понятия "часть" в этом контексте отличается от понятия части в контексте евклидовой геометрии, переводя последний в частный случай.

Когда утверждается, что отрезок АВ есть часть треугольника АВС, то механизмы восприятия утверждающего - как зрительные, так спекулятивно-теоретические уже настроены на некоторую очевидность границ части и целого, заданную, в выделенных точках А и В. С точки зрения этой очевидности можно во-первых, совершить сборку целого - сборку треугольника АВС с помощью частей-отрезков, а во-вторых, решить обратную задачу - перейти от частей к целому.

В случае применения СвСС-концепции эта методология сборки целого посредством частей сильно обобщаются с точки зрения НОС:  части не четко очевидны, границы четко не определены, для "сборки" целого частей недостаточно, точнее - частей бесконечно много, они бесконечно иерархизированы, перепутаны, наложены друг на друга, и традиционная методология идущая с точки зрения системы-наблюдателя по пути часть- граница - целое не приводит к сборке целого, а разрушает познание бесконечными усложнениями и ограничениями.

Понятие резонансное самоподобия есть некий конструктивный фактор, фактор требующий такого же статуса очевидности у СвСС, как статус гладкости евклидовой прямой. Без представления о резонансном самоподобии корректно ввести представления о СвСС невозможно.

Поиск резонансного самоподобия направлен на поиск инвариантов описания в бесконечных метаморфозах различных масштабов рассмотрения, в различных фрагментах СвСС-множеств.

СвСС-концепция входит в научные коммуникации поскольку она занимается поиском и интерпретацией количественных инвариантов. Проблема описания этих инвариантов стыкуется с проблемой измерения, о которой будет сказано ниже.

Несомненно, что научные коммуникации неявно принимают "метафизические" правила игры той философии, которую они обслуживают. Поэтому волюнтаризм ввода категории СвСС, явлющейся одной из основных методологических категорий МСФ, не будет принят с восторгом традиционными финитными философиями.  Но принятие этого волюнтаризма "новообращенными", рождает новые научные практики, новые СвСС- интуиции, "символы веры" и возможность научной коммуникации в понятиях. На этой базе рождается отождествление математического множества с определенными свойствами и категории СвСС-концепции, в частности происходит превращение "монстра" финитных философий  в СвСС.

Исходя из метасистемных коммуникативных практик, связанных с освоением языка, перцепций, воспитанием интуиций выкристаллизовывается междисциплинарный статус СвСС-концепции и статус категории в науке. Статус, задающий аксиоматически «более общие" порядки. .слов" и "порядки вещей".

Порядок вещей, формализуется  нашей его интерпретацией словами-понятиями-метапорядками, интерпретацией, подразумевающей какие-то явные или нет концептуальные установки исследователя, и с этой точки зрения, этот порядок есть не независимая от наблюдателя вещь.

СвСС-интерпретации мира, так же как и евклидианские исследовательские программы оказываются заложниками собственной метафизики - активность разума творит новое бесконечное множество миров – СвСС-космос из саморазваливающегося  финитного знания единого и единственного бесконечно плоского мира, стоящего на трех слонах, стоящих на черепахе, плавающей в бесконечном океане.

Метафизика движения

Принятие СвСС-метафизики необходимо влечет принятие новых представлений о процессуальности, о движении.

Статус процессуальности СвСС отличается от финитного  понимания процессуальности движения тела в каком-то пространстве. Более того введение СвСС-представлений обессмысливает понимание движения как движения физического тела по какому-то внешнему абсолюту, а вслед за этим тоже деструктурирует представление о части и целом.

Поясним эту мысль.

Геометрия Евклида, как и неевклидовы  геометрии, как и классическая механика подразумевают какую-то заданность предмета измерения в каком-то абсолютном пространстве. Назовем эту заданность термином "интуиция тела в пространстве, определяемая тезаурусом тела".

Точку или линию можно задать на плоскости или шаре, и в этом смысле, плоскость или шар будут пространствами точки или линии. Для объяснения взаимоотношений тела в пространстве (точки на линии или линии в плоскости) необходимо вводить представление о месте - категорию места. Далее можно задать движение, процессуальность - во-первых, как какой-то способ описания изменения положения тела в пространстве, во-вторых, как способ изменения формы самого тела.

Исходя из этого (во-первых, из разных способов задания пространства, во-вторых, из разных способов задания движения - перемещений или преобразований геометрического тела в пространстве) можно классифицировать и конструировать различные типы геометрий, и на этой базе интерпретировать различные типы движений и физических процессов.

Мы можем взять и рассмотреть треугольник на плоскости. При этом мы считаем само собой разумеющимся, не требующем отдельного обоснования фактом то, что чтобы изменить треугольник, с ним надо что-то сделать - нам надо специально произвести над ним какую-то операцию, описать процесс его изменения, после чего треугольник как бы "застынет" - будет ждать следующей над ним операции - мы можем растянуть или сжать этот треугольник с помощью аффинной геометрии, можем его двигать по плоскости-пространству согласно какому-то закону движения.

Треугольник может меняться - под действием каких-то наших геометрических преобразований и операций, но кроме этих специальным образом оговоренных и конечных операций геометра над телом - предметом в пространстве, этот треугольник меняться не может. В этом смысле демиург треугольника - геометр - внешний наблюдатель треугольника. Система-наблюдатель «геометр» как бы "толкает" треугольник, заставляя включаться в какой-то процесс.

СвСС же не только приемлет оценки с точки зрения интуиции заданного тела-предмета в заданном пространстве, но одновременно  приемлет оценки точек зрения других соучаствующих систем. Она есть бесконечное изменение самого себя, тело-автомат с обратной связью - геометр задает итерационный процесс, а после этого начинает удивляться тому, что вдруг выросло.

В этом смысле традиционная финитная интуиция "тело в пространстве" при оценке СвСС только запутывает геометра, поскольку отсутствут резкая границы между телом и пространством, отсутствует неизменчивость тела.

Поэтому многие действия, считавшиеся нами, например, в евклидовой геометрии тривиальными и само собой разумеющимися требуют объяснения при обращении к СвСС.

Например, непонятно, как вводить тождество и различие СвСС-объектов.

К примеру, в евклидовой геометрии два треугольника считаются равными, если их можно наложить друг на друга с помощью преобразования движения. А в аффинной геометрии - если их можно наложить друг на друга с помощью аффинного преобразования.

В утверждении о равенстве тел в данном случае, тоже неявно принимается гипотеза о неизменности заданной формы треугольника - кроме случаев какого-то над ним геометрического преобразования. Неизменность - гарант наложения и отождествления равных треугольников.

Кроме того, треугольник надо задавать на плоскости - в каком-то абсолютно неизменном геометрическом пространстве.

У треугольников есть три выделенные точки - по ним осуществляется наложение, а далее оговаривается процедура, подтверждающая наложение всех остальных точек.

Но как сравнивать в этом смысле тела, у которых каждая точка меняется при ее рассмотрении?

В случае с СвСС, граница тела становится контекстуально зависимой, каждый раз ее итерационно приходится переопределять и описывать заново, и отождествление СвСС-форм не осуществляется через описание и отождествление границ тел.

Поэтому отождествление различных СвСС-структур производится не их наложением - как треугольников, а с помощью отождествления масштабных инвариантов - размерностей или их спектров. И здесь вступает на научную сцену другое фундаментальное понятие, веками используемое в бытовой логике и упорно игнорируемое финитной наукой, «точка зрения»: «С этой точки зрения Вы правы». Между тем Декарт давно дал формальное описание «точки зрения» - это «система координат». Ведь ординаты «системы координат» – это аксиомы рассматриваемой системы из которых выводятся теоремы системы, начало координат – это точка зрения системы-наблюдателя. Это опять не открытие, а внимательное рассмотрение давно известного. В зависимости от того, какая точка зрения рассматривается в СвСС, вырисовывается та или иная истина. Отсюда фундаментальное философское наблюдение: «Нет абсолютных истин, есть точки зрения систем в СвСС».

Проблема тождественности и различия СвСС-структур естественно остается (иначе теряется смысл науки), но уже в смысле отхода только от описательной интуиции формы как тела в пространстве, которая переходит в разряд частных случаев.

СвСС как бы самодостаточна. Ей внешнее абсолютное  пространство не нужно - процессуальность СвСС рефлексивна, поэтому внешнее пространство находится с СвСС в итерационном отношении. Это  есть не движение по внешнему абсолютному пространству, а само-движение, движение по самому-себе, всегда подразумевающем бесконечно длящуюся обратную связь, то есть – рост или гибель - в зависимости от направления. СвСС как математический объект всегда незавершенность, постоянное становление. Поэтому она  в отличие от финитных математических монстров адекватно моделирует процессы самоорганизации, саморазворачивания. Живое - растущее или умирающее тело, есть тело состоящее из складок, "повсюду сгибаемое". Живое (в отличие от неизменного мертвого) очень трудно, практически невозможно поймать, локализовать, ограничить телом в пространстве.

СвСС и монада

СвСС-представления родственно  соотносятся с воззрениями Лейбница - с его представлениями о теле и о монаде.

Лейбниц вводит различие между телом жидким и телом сгибаемым, состоящем из складок. Можно предположить, что разные эти тела символизируют разные парадигмы, разные интуиции, разные методологии, одну из которых можно пометить как телесно-атомискую (или телесно-корпускулярную), другую - как телесно-монадологическую.

Здесь надо сделать оговорку. Говоря о монаде, Лейбниц тоже использовал термины "атом" или "не имеющая частей" субстанция. Но субстанциональная заданность лейбницевской монады отличается от субстанциональной заданности евлидовой точки или линии.

Постараемся рассмотреть СвСС с точки зрения отхода от атомисткой парадигмы оценки физических тел в парадигму монадологическую - для этого перечитаем лейбницевскую "Монадологию" уже имея представление о СвСС.

Лейбниц начинает с рассуждения о монаде как о простой субстанции, атоме не имеющем частей.

На первый взгляд - несоответствие между представлением о СвСС - ведь СвСС вроде бы - вещь всегда делимая, всегда демонстрирующая нам какие-то свои новые фрагменты.

Часть в СвСС-понимании - нечто простое, составляющая некоторого сложного агрегата. Агрегат - это то, что может делиться, имеет способность распадаться на части.

Монады распадаться не могут - им не куда делиться, как и не из чего собираться. Поэтому они и не имеют частей.

Но с другой стороны, монады изменчивы, как во времени, так и друг от друга (именно внутренне изменчивы (п.11)) - а каким образом они могут быть внутренне изменчивы, не имея частей, если внутри них нечему меняться?

Казалось бы парадокс? Противоречие? Нет.

Атом, не имеющий частей, можно понимать двояко.

С одной стороны образ атома - это образ точки. Вспомним определение Евклида еще раз: точка это то, что не имеет частей. Но физики расщепили точку, а финитные математики расщепить точку боятся, в таком случае рухнет вся финитная философия и финитная наука. МСФ этого не побоялась и получила в итоге интеллектуальный взрыв – круче атомного. Но вернемся к финитным философиям. По какому внутреннему принципу можно отличить одну точку от другой? Непонятно - ведь по внутреннему устройству точки тождественны - их нельзя покрасить или дифференцировать по имманентным, индивидуальным признакам.

Значит, говорят наиболее дерзновенные из финитных философов – фрактальщики, модель атома-точки это не модель монады. Монада должна иметь внутреннюю структуру хотя бы потому, что в отличие от точки она изменяется, и по различиям этих изменений можно типологизировать монады:

"Это многоразличие должно обнимать многое в едином  или простом. Ибо так как естественное изменение совершается постепенно, то кое-что при этом изменяется, а кое-что остается в прежнем положении; и, следовательно, в простой субстанции необходимо должна существовать множественность состояний и отношений, хотя частей она не имеет".

Субстанциональная заданность лейбницевской монады отличается от субстанциональной заданности евлидовой точки или линии.

В связи с этим, продолжают фрактальщики, можно отметить две совершенно четкие тенденции (если пользоваться терминологией М.Полани "неявного знания" - условностей акта сознания, установок сознания по отношению к "простой субстанции". Простая субстанция может быть автоматом, непрерывно разворачивающимся перед нами ("само-штампующим" свои уровни рассмотрения, новые и новые точки зрения на себя) и потому от нас непрерывно ускользающим, а может быть и "лежачем камнем", "универсально простым кирпичиком - раз и навсегда аксиоматически заданным и не требующим дополнительных обоснований. Отсутствие частей не необходимо является отсутствием внутренней структуры, состояний и отношений - в простой монаде есть множественность, источник их внутреннего действия. Множественности монады есть только наши различные точки зрения (а мы бы сказали - различные масштабы) монады. Но почему тогда монада не имеет частей? Очень просто. Монада всегда есть единое. Единое, принципиально неделимое на части, и обессмысливающее само противопоставление часть-целое.

Еще бы немного и фрактальщики допрыгнули бы до МСФ. Но земное притяжение не позволяет им этого сделать. А ведь оставалось сделать совсем немного: для монад как и для атома (неделимых с точки зрения системы-наблюдателя) существует экзо– (внешняя) и эндо- (внутренняя) принципиально разные действительности, которые и определяют границы монад и атомов в МСФ.

Вместо этого фрактальщики отправляются к проотцу финитной философии Платону, в "Пармениде" которого великолепно (по их мнению)  вводится методология исследования единого. Единое по Платону, беспредельно - оно не имеет ни начала, ни конца, ни середины (иначе оно бы имело части), оно не стоит на месте (нет интуции тела в пространстве) и не движется, не причастно ко времени, но причастно к бытию. Запутав  вконец читателя, а главное себя, фрактальщики утверждают, что с подобной точки зрения, с точки зрения единого надо выстраивать методологию понятия.

У СвСС нет в финитном смысле  конца, начала или середины - "читать", рассматривать СвСС можно с любого места.

Генерирующее масштабное преобразование у геометрической СвСС, конституирует её как единое - ведь оно не задает её части, не описывает все подробности СвСС на всех масштабах. Это и не нужно. Нет необходимости локализовывать предмет, описывать резко его границы.

СвСС делокализован - различие субстанциальной заданности  СвСС- предметности проявляется в переходе от локализации свойств на уровне четко ограниченной предметности (неделимого носителя свойств, точки - того, что не меняется внутри, чьей внутренней структурой можно пренебречь) к делокализованной связности, метаморфозам монады-целого.

От редукции (часть-целое или целое-часть) к мета-редукции, обессмысливающей понятия части и целого в финитном смысле в СвСС-единстве.

Метафизика измерения.

Все разговоры о делокализации, становлении и процессуальности форм концепции СвСС являются качественными метафорами, что само по себе немало. И на их основе концепция СвСС предложила способ количественной оценки системных структур.

Центральным понятием, из которого, на наш взгляд, первоначально "выросла" "идеология" СвСС, было понятие размерности - числа измерений, с помощью которых можно задать положение точки на геометрическом объекте. Действительно, открыв систему координат, Декарт тем самым дал методологию формального описание систем, в Тропе …это подробно исследуется, в частности доказывается, что координаты в система координат – это ничто иное как аксиомы, с помощью которых производится формализация исследуемой системы и описание ее функционирования с точки зрения системы-наблюдателя.

В свое время бурные дискуссии (буря в стакане воды) вызвал переход в "многомерие" - от плоскостей с размерностью два и евклидовых пространств с размерностью три к менее представляемым n-мерным абстракциям. Достаточно сложно себе представить четырех, пяти или шестимерное пространство. Представить сложно, а вот формализовать и исследовать геометрических "жителей" такого пространства гораздо легче. Но для этого к подобного рода пространствам надо как-бы привыкнуть, включить в свои интерпретационные механизмы. В МСФ – это естественное условие анализа и синтеза СвСС.

Подобная эпистемологическая ситуация, на наш взгляд, происходит сейчас с концепцией СвСС.

Подчеркнем, что размерность сильно зависит от того как ее измерять, с какой точки зрения, каким тезаурусом. Это означает, что кроме формул для подсчета размерности необходимо точно задать и некий операциональный набор способа измерения и интерпретации размерности.

Эти особенности вызывают к формализации не только разные виды размерностей, но и разные понятия, разные подходы к измерению.

Положение точки области плоскости, ограниченной квадратом можно задать двумя измерениями, и тогда ее размерность будет равна двум, а можно исхитриться, и представить себе эту область в виде ломаной с очень сильно прижатыми друг к другу звеньями, сложенными наподобие столярного метра. Тогда, для задания положения точки хватит и одного измерения, и размерность будет равна единице. Размерность объекта зависит от наблюдателя, точнее от связи объекта с внешним миром.

На основе чего поддерживается эта связь? На основе метасистемных коммуникаций формирующих представления о предмете измерения.

Фундаментальным предположением, к которому мы еще будем не раз обращаться, будет предположение об метасистемном введения размерности в контекст измерения, и как следствие этого, об метасистемности введения понятия СвСС в научном исследовании - как множественности интерпретаций, которые могут конституировать принципиально разные понятия в научной практике.

Конституирование научного понятия сопровождается созданием устойчивых схем научных коммуникаций, и в этом смысле, понятие зависит от того, сколько людей вступили в коммуникацию, сколько людей приняли это понятие, как возникла смысловая согласованность их понимания.

Именно таким образом можно объяснить свойство "маргинализации" метафизических проблем в научном дискурсе. Для этого, вслед за В.И.Аршиновым, приходится принимать модель науки как цепи перцептивно-лингвистических коммуникаций. Смысловая согласованность в виде появления понятия, в этом случае, рождается вовсе не на базе уточнения или определения понятия, а на базе возможности научной коммуникации - если у нас есть возможность обсудить свои прикладные проблемы с помощью понятия СвСС, не пускаясь в дискуссии о его генезисе и онтологическом смысле, то у нас есть возможность создать механизмы употребления этого понятия и конституировать его в научном дискурсе, элиминировав метафизические проблемы, связанные с уточнением и определением фундаментальных категорий.

В момент создания научной коммуникации создаются интерпретационные схемы - на этой базе понятие СвСС конституирует процедуру измерения предмета СвСС, достраивая наблюдаемые величины. Без этого, не может быть наблюдаемости измеряемой величины - ни странный аттрактор, ни даже СвСС-размерность броуновской частицы не наблюдаемы без представлений о специфике СвСС-предметностей.

Метасистемность есть еще и возможность вариантов, введения различных схем объяснения. Субъект-исследователь, рассматривающий свой предмет измерения не может быть локализован независим от предметности рассмотрения уже в силу того, что он может влиять на предмет измерения, меняя его статус. В этом смысле исчезает объяснение в связке только субъект-объект, образуя более общее метасистемное взаимодействие.

Чем отличается статус субъекта-объекта в первом и во-втором случаях? Разными метафизическими статусами их локализации. Субъект-наблюдатель менее закреплен в своих границах, его стратегии познания более зависимы от языка описания, ему практически невозможно элиминировать свои познавательные установки из исследования.

Тезис об метасистемности может вызвать суждения о "конце науки" в смысле придания волюнтаризма и прозвольности научному дискурсу. Это верно лишь частично. Конечно, это конец диктату только финитной философии и науке, переходящих в разряд частных случаев.

Но метасистемность это не произвол  системы-наблюдателя, хотя бы в силу того, что не все интерпретационные схемы устойчивы - в смысле создания массовости научных коммуникаций. В этом месте встает так называемая проблема "лже-науки", маргиналий научного дискурса.

Устойчивость интерпретации научного понятия подразумевает принятие основных модельных установок исследования (и в первую очередь модели мироздания), вступление в научную коммуникацию, освоение языка объяснения.

Устойчивых состояний может быть много, и каждая - со своими способами коммуникации, со своим языком, ставя наблюдателя перед проблемой выбора. При этом  в момент выбора интерпретационной схемы совершенно непонятно, какое место в научном дискурсе она займет.

Исходя из этого субъект-наблюдатель уже не может спрятаться за понятие объективного закона природы, элиминируясь из научного дискурса. Ему приходится нести ответственность за свой выбор наблюдаемой величины. Это, несомненно, привносит определенные антропные элементы в науку. И это хорошо!

Это замечание делает характер связей между системой-наблюдателем и предметом измерения нетривиальным.

В результате этого рождается селективный отбор эмпирических фактов:

"...в научном исследовании всегда имеются какие-то детали, который ученый не удостаивает особым вниманием в процессе верификации точной теории. Такого рода личностная избирательность является неотъемлемой чертой науки."

Когда внимание ученого направлено на линию, происходит интенциональный акт понятийного "схватывания" линии, который, несомненно, связан с "влиятельной метафизикой" евклидианской исследовательской программы, определяющей свойства сознания ученого, характеристики познавательной среды, в которую он погружен. Личностная избирательность - результат этого "схватывания", абстрагирования понятия.

Математические "монстры" (затем преобразившиеся в СвСС) - яркий пример личностной избирательности научного сообщества, нежелающего принимать "в свою компанию" то, что "противоречит здравому смыслу".

Ситуация становится более интересной, когда появляются дополнительные схемы объяснения, когда бывшие монстры теряют свои маргинальные статусы. В дополнительности кроится конфликт, вызов коммуникационной тотальности единой схемы объяснения.

В результате этого могут появляться смысловые парадоксы, когда понятие, в зависимости от личностных установок может либо приобретать, либо терять смысл.

Парадоксы отождествления

Для корректного рассмотрения данной проблемы введем понятие о парадоксе отождествления понятий теории СвСС с природным феноменом, когда предмет измерения, в зависимости от понятийных установок исследователя, может менять свой понятийный статус.

По аналогии с интерпретацией квантово-механических событий копенгагенской школы Бора и Гейзенберга, можно предположить, что при отождествлении предмета измерения разными теориями (геометрией СвСС и геометрией Евклида) образуются комплиментарные предложения, по крайней мере, одно из которых может быть определенным, тогда как другое - неопределено.

Будем считать, что утверждение о том, является ли отождествление природного феномена, например, с евклидовой линией или СвСС, является неопределенным до тех пор, пока мы не уточним, в рамках какой теории мы его пытаемся объяснить - на языке СвСС, или на языках других геометрий. Только после такого уточнения одно из дополнительных понятий приобретает смысл.

Эти высказывания подпадают под определение отношения дополнительности В.С.Меськова: "Два высказывания находятся в отношении дополнительности, если и только если: 1) они не могут быть одновременно истинными; 2) они не могут быть одновременно ложными; 3) если одно из них является истинными или ложным, то второе - неопределенным; 4) если одно из них является неопределенным, то второе может принимать любое из допустимых истинностных значений".

Если высказывание А или его отрицание определены как истинные или ложные, то высказывание В неопределено и наоборот.

Как известно семантический подход в логике квантовой механики  заключается в логической экспликации дополнительности, "предполагающей переход от дополнительности как отношения между одновременно ненаблюдаемыми в квантовой механике величинами к дополнительности как отношению между высказываниями о значении этих величин, то есть как к отношению между экспериментальными высказываниями квантовой механики."

Аналогичный переход вполне возможен и при рассмотрении методологии метасистемной сборки понятия СвСС.

Введение в предмет рассмотрения СвСС- размерностей или характеристик, связанных с гладкими моделями, зависит от наблюдателя. Поэтому говорить об "объективности" измерения, как о возможности точного разделения субъекта и объекта измерения в смысле их независимости, принципиально невозможно - "СвСС" или "финитная линейная" установка наблюдателя влияет на результат измерения.

Надо заметить методологическое отличие от введения различения предметов измерения на одном природном феномене типа длина-размерность от различения предметов измерения типа длина-площадь, или длина-цвет.

Отличие состоит в специальном выстраивании соответствия теорий, задающих понятия длины и понятие размерности.

Теория измерения СвСС включает в себя в качестве частного случая и измерение размерностей гладких тел.

Соответствие теорий в данном случае является условием появления дополнительности высказываний А и В. Если вместо них взять высказываения о результатах измерения длины и цвета или длины и площади, то никакой дополнительности не будет.

Осмысленность понятия вводится интерсубъективно на основании теоретических установок, относящихся к введению масштаба предмета измерения и "неявным знанием наблюдателя" - его установками на масштабную локализацию "первичной субстанции".

Этот подход снимает проблему "реальности" или "эмпиричности" СвСС. Реальность, исследуемая наукой интерсубъективна и коммуникативна, завися от наших о ней предположений - она способна самодостраиваться, и устанавливать на этой базе практики измерения.

Любое измерение всегда связано с метасистемной коммуникацией. Поэтому СвСС, линия представимы как результаты метасистемной интерпретации, шаги понимания сложности мира.

В этом смысле измерение есть процесс коммуникации наблюдателя с миром. Миром, имеющим достаточно прихотливую структуру - изменчивую, нежесткую, но единую, не распадающуюся на части.

Но будем, оптимистами, надеясь на то, что "СвСС"- наука это не только слом старых представлений, но и рождение новых представлений о мире.

Спирин Владимир Георгиевич

Председатель философского клуба

им. Н.И. Лобачевского

г. Набережные Челны, 17/06, к. 131

Тел. для связи 38-27-83 Набережные Челны

Internet:  MetaFilosof.Narod.ru
E-mail:    MetaFilosof@mail.ru